воскресенье, 7 августа 2016 г.

Продолжение книги 19

Ну, а теперь дальше по хронологии. К концу 1994 года к началу 1995 у нас в офисе появились новые сотрудники. До, этого мы работали с Константином вдвоем. Первой мы взяли Жаклин. Ее звали Jaqueline Dubiel. Нет, она не была француженкой. Она была немкой, восточной немкой из бывшей ГДР, из Восточного Берлина. Свободно говорила по-русски с легким акцентом. Отец ее был дипломатом, сотрудником посольства ГДР в Будапеште. Часть своего детства, она провела там, и естественно, свободно владела венгерским языком. Правда, в нашей работе он был нам совершенно не нужен. В Венгрии мы не имели ни одного поставщика и ни одного клиента. Да и перспективы заиметь не имели. Жаклин заняла должность секретаря, и начала заниматься бумагами. Мне работы по убавилось. Мы уже легко могли себе это позволить. Она же привела к нам бухгалтера, Аллу. Я назвал ее Алла Жириновская. Ее фамилия была созвучна с фамилией российского политического клоуна Владимира Вольфовича Жириновского. Поэтому я привожу ее здесь в таком виде. Надеюсь Алла не обидится на меня, если прочтет этот мой скромный труд. Алла была в возрасте где-то лет 45-48. У нее был сын-подросток, кажется Влад. Хороший мальчик, год прожил и отучился в США, кажется в Миннесоте. Способный был мальчик. Родился и вырос в Германии, по-немецки говорил, как немец, без всякого акцента. Алла была хорошим бухгалтером и скромной порядочной женщиной. Ни во что не лезла, кроме бухгалтерии. Спасибо тебе Алла за хорошую работу, и твое участие в нашей работе.

А вот Жаклин оказалась штучкой. Проработала она у нас менее года. Была со скандалом уволена в конце лета 1995 года. А случилось вот что. Костя был патологически алчным человеком. Заметьте, я использую слово «алчный», а не слово «жадный». Большинство людей, для которых родным является русский язык, знают разницу между этими словами. Никого не обижая, хотел бы все же пояснить ее здесь. Жадный – это тот, кто не любит давать, дарить и отдавать. У него может быть очень много денег, или он может быть беден, это не важно, но такой человек ничего и никому не хочет давать. Это жадный человек. Человек алчный – это человек жаждущий приобретать. Он хочет всего, он готов любой ценой завладевать всем, к чему могут дотянуться его руки. Он может быть и трудоголиком. Он может абсолютно честно или абсолютно бесчестно приобретать свое богатство, но он его жаждет.

Так вот у Кости было два основных качества в характере: алчность и тщеславие. Для меня всегда было необъяснимым тщеславие. Не только в Косте, а вообще. Великий Пикассо, где-то сказал, что хотел бы быть сказочно богатым человеком, и при этом жить как бедный человек. Вот его я понимаю. Имеешь – наслаждайся. Для чего кому-то показывать, насколько хорошо ты живешь?

Вот что говорил о тщеславии Иоанн Златоуст:

Другие страсти, хотя заключают в себе большой вред, но по крайней мере приносят и некоторое удовольствие, хотя и временное и короткое. Так корыстолюбец, винолюбец, женолюбец, имеют некоторое удовольствие, хотя и непродолжительное; но обладаемые страстью тщеславия всегда живут жизнью горькой, лишенной всякого удовольствия. Они не достигают того, что так любят; разумею — славы народной; а хотя по-видимому и пользуются ею, на самом же деле не наслаждаются, потому что это вовсе и не слава. Потому и сама страсть эта называется не славою, а тщеславием. И справедливо все древние называли это тщеславием. Она тщетна и не имеет в себе ничего блистательного и славного.

— Иоанн Златоуст. «Беседы на Евангелие от Иоанна»



Так вот Константин был просто болен тщеславием, и алчен был не в меру. В общем, он давно вынашивал идею выбросить из цепочки Ульриха Хёвельмана, в нашем случае посредника. Он всем вокруг всегда врал, что мы никогда не работаем с посредниками, а все всегда покупаем у производителей. Это была ложь, которая имела под собой некоторую подоплеку. Смысл ее заключался в том, чтобы наши клиенты пребывали в убежденности, что у нас очень низкие цены, в силу того, что нет посредников. Назовем эту ложь, неким более мягким словом, например, коммерческая уловка, или прием.

Но, Костя был по характеру патологическим лжецом. Ему нравилось лгать, ложь всегда была его родной стихией. Он врал всем нашим клиентам, что у нас есть личный небольшой самолет, и что я являюсь его пилотом. Мы летаем на нем по Германии. Стоял этот несуществующий самолет, якобы в аэропорту Темпельхоф, вблизи которого располагался наш офис и квартира Кости. Особенно любил он говорить об этом самолете Андрею Бонч-Бруевичу. Это настоящие имя и фамилия. Осмелюсь назвать Андрея под его настоящим именем, поскольку, ни одного компрометирующего его факта в этой книге приводиться не будет. Нет, он не был родственником того большевика, который вместе с Ильичом терзал и грабил Россию. Просто фамилии совпали. Мы с ним интересно познакомились в начале 1994 года. Мы с Костей по каким-то делам были в Дортмунде. Раздался звонок на мобильный телефон Кости. Человек представился Андреем Бонч-Бруевичем, сказал, что получил контакт от знакомого, и сказал, что хочет начать покупать у нас водку, для пробы и для начала один 40 футовый контейнер. Оказалось, что он был где-то рядом. Мы встретились на вокзале в Дортмунде. Он сел к нам в машину достал пачку долларов, выдал нам ровно на контейнер с доставкой в Питер, это было где-то под 20 000 долларов, точно не помню уже. Он не попросил даже расписки, сказав, что по факсу пришлет данные, как и на кого оформить документы. И работа пошла. Мы с ним года три успешно проторговали, почти до кризиса 1998.

Где-то весной-летом 1995 года Костя решил обратиться на фабрику Ван Неттен (Van Netten), производившую для нас шоколад. К тому времени нашим лучшим продуктам стал пористый шоколад. Мы выпускали его в трех вариантах. Основной бренд БОССНЕР, а далее «777» - черный пористый шоколад, «555» - молочный пористый шоколад, «333» - белый пористый шоколад. Эта была бомба, хит сезона. Придумал эти цифры ваш покорный слуга, да и саму идею сделать пористый шоколад, который был любимым дефицитом советского времени тоже. Так вот мы обратились на Van Netten с тем, что мы хотим делать заказы напрямую без Ульриха. Получилось так, что в тот момент между фабрикой и Ульрихом возникли какие-то свои разногласия по оплате счетов, из-за этого нам тормозили отгрузку товара. Обратились мы к господину Вернеру Питану. Это был немец где-то лет 55, очень похожий на Никиту Хрущева – маленький, лысый, круглоголовый и со слегка оттопыренными ушами. Он был членом совета директоров одного очень крупного банка во Франкфурте на Майне, а фабрика принадлежала этому банку. И он дал добро. Достаточно было одного его слова. Далее мы оговаривали детали с управляющим фабрикой, уже не помню его имени. Вспомнил – Хофманн.

А Ульрих возьми и подай на фабрику в суд за переманивание клиента. Я не знаю, как сейчас в Германии, но в то время мы работали без всяких контрактов и за наличку. Никаких подписанных договоров не было вообще. С какого-то момента нам стали доверять, и отгружали товары без всякой предоплаты. Отгрузят несколько грузовиков, и присылают счет. Мы это счет оплачиваем. Честная торговля, честный бизнес. Никаких тебе налоговых, и прочих уродов, как в РФ. Все счета входящие и счета исходящие попадали к Алле, она приводила бухгалтерию в должный вид, и все уходило в контору к человеку, профессия которого называется по-немецки Steuerberater, по-русски – советник по налогам. А вот он уже подавал все в налоговые органы – Finanzamt. Это страшное слово для тех, кто пытается уходить от уплаты налогов. К нам претензий никогда не было. Хорошо работали.

Так вот Ульрих подал в суд не на нас, а на фабрику. Они дескать отбили у него клиента. Но, запросы стали приходить и к нам. Процесс есть процесс. Ульрих хотел получить с них около 2 млн марок в качестве компенсации. Мы естественно были заинтересованы в покупке товара напрямую, и помогали банкиру Питану, выдавая ему какие-то письменные заявления, которые он у нас просил. За пару месяцев до всего этого Ульрих приезжал к нам в офис. Он любил ездить в Берлин с небольшим саквояжем и собирать наличные с клиентов. Однажды он увидел Костины золотые часы, и спросил, зачем ему такие часы. Я не помню, что сказал Костя. У Ульриха тоже был Rolex, но это был простой Rolex из нержавейки за 5 000 марок, купленный у сертифицированного дилера, то есть гарантированно настоящий. Ульрих сам за Костю ответил: «Ты совсем недавно стал богатым, и тебе хочется, чтобы это видели все. А мне этого не нужно, моя семья богата уже в третьем поколении». Это был правильный ответ. Так он и было на самом деле.

Звонит мне господин Питан, и просит о срочной встрече. Мы выехали в Дортмунд, и встретились в холле какого-то отеля, который он назвал, на подъезде к Дортмунду. Банкир был весь красный и взволнованный. Он сказал: «Каким-то образом вся наша с вами переписка оказывается в распоряжении Ульриха Хёвельмана. Как такое может быть?» Не менее удивлены были и мы. Это казалось каким-то абсурдом. Мы сказали, что это какая-то ошибка, этого не может быть. В ответ банкир показал, чем его шантажировал Ульрих. Это была наша с ним переписка, часть которой, Ульрих прислал ему со своего факса. На шапке было отбивка номера факса Ульриха. Вот это был сюрприз. И тут до нас дошло. Когда Ульрих был в нашем офисе, он пригласил Жаклин, пойти с ним вечером в Hard Rock Café на Meinekestrasse у нас в Берлине. На следующий день мы приперли жабу к стенке, и она созналась. Эта мерзавка, замужняя женщина и мать двоих детей, вступила в половую связь с Ульрихом. Она была с неплохой фигурой, но на лицо ужасная и недобрая внутри. У Ульриха была жена, забыл ее имя, шотландка с великолепной фигурой, красивым лицом в веснушках и копной рыжих волос. Кажется, у них было уже трое детей, собака по имени Наташа, кавказская овчарка. Ульрих как будто предвидел, что ему понадобится шпион в нашем офисе. Он очень хорошо чувствовал Костю. Несмотря на довольно молодой возраст, около 35 лет, он очень хорошо разбирался в людях. Да хищность и алчность Кости, впрочем, и так бросалась в глаза.

Итог был таков: Жаклин вылетела с работы. Тяжба между Ульрихом и Питаном закончилась мировым соглашением. Ему списали какой-то долг в 200 или 300 тыс. марок. И все остались довольны.

У нас появился новый сотрудник, новый секретарь – Ева. Ей было 49 лет. Она была коренная немка из восточного Берлина. По-русски Ева говорила без акцента, как Соня Семенова из Дортмунда, только не могла говорить столь же быстро как Соня, которая вообще говорила быстро на всех языках. Ева была влюблена в русскую литературу. У нее уже был на тот момент сын, которому было около 25 лет. Звали его русским именем Сергей. Я никогда не видел его, но по словам Евы, он не говорил по-русски. Ева была очень добросовестным работником и очень порядочным человеком. Очень я ей благодарен за хорошую совместную работу.

Однажды, когда Ева подняла телефонную трубку, у нее округлились глаза, и отвисла челюсть. Она таким торжественным голосом сообщает: «Константин, вас Никита Михалков». У Михалкова близилась презентация «Утомленных» в Москве. Он попросил у Кости 30 000 долларов на эту презентацию, и тот пообещал дать. Деньги должны были быть переведены на счет. Но, мне Костя сказал, что он передумал, и денег Михалкову не даст. До презентации оставалось чуть более недели.

Мы все сидели в одном просторном помещении по кругу. У нас был круглый офис. Костя сказал, что переводить звонок не нужно, а попросил включить громкую связь. Тщеславие, о тщеславие, о понты корявые! Дальше все пошло по громкой связи. Диалог был такой.



Михалков: Привет Костя.

Костя: Привет Никита.

Михалков: Костя, как твои дела?

Костя: Спасибо, помаленьку.

Михалков: Костя, а где деньги? У меня на счету пока не поступали.

Костя: Знаешь, Никита, у меня некоторые трудности, ну в общем, извини, я не смогу тебе дать денег.

Михалков: Так ты же подтвердил, что дашь?

Костя: Ну, не могу.

Далее пауза. Затем.

Михалков: Ах ты блядь штопаный гандон. Ты знаешь с кем ты разговариваешь? Да я крутой!

Здесь у Кости рожа стала просто пунцовой как свекла, и громкая связь была выключена. В результате Никита Михалков получил «свои» деньги на счет вовремя, как раз к презентации. Действительно он оказался покруче, чем Костя.

Общение с Ульрихом продолжалось, как и раньше. Мы периодически покупали его леденцы в банках и отправляли их в Питер. Иногда он выдавал шедевры. Как-то предложил целую фуру M&M’s в сувенирном исполнении, в тубусах с крышками на которых были эти два пластмассовых человечка. Машина ушла в один момент с большой торговой наценкой. Клиенты из Питера стали требовать еще и как можно больше. Оказалось, что нельзя. У M&M’s был в Питере собственный дилер. Эту машину Ульрих у кого-то за какие-то услуги хапнул. И более этого товара мы не получили.

Друг мой Паша мне все время намекал, что мне нужно накопить денег, и купить контейнер или машину самому, без Кости продать в Питер или Москву и самому заработать. Я не мог этого сделать по двум причинам. Первое: я считал, что так было бы нечестно. Надо было сначала уйти от Кости, а потом это делать. Второе: мне хронически не хватало на жизнь. Вроде хорошо зарабатывал, а деньги улетали как вода сквозь песок. До сих пор не могу себе объяснить, как это происходило. К Паше я регулярно наведывался попить чая, да посмотреть русский телевизор. Тогда еще было вполне нормальное русское ТВ, были на нем такие люди как Николай Фоменко, Иван Демидов. Было нормальное НТВ. Не было этой злобной пропаганды ненависти и насилия, которую сегодня льют ушатами в уши людей негодяи и мерзавцы типа Дмитрия Киселева и Владимира Соловьева. У Паши был такой тихий оазис, где можно было отдохнуть от суеты, даже покемарить на кожаном диванчике под телевизор.

В какое-то время мы познакомились с Мариной. Эта была молодая женщина 27 лет, русская немка, которая жила в общежитии рядом с нами. Она стала заходить к нам по вечерам попить кофейку ближе к 6 часам вечера, или после 6 вечера. Марина была симпатичная, да и не дура, поговорить было интересно, но не более. У Константина был тесть, Дмитрий Алексеевич Яшин. Был он физиком ядерщиком. Работал даже в МАГАТЭ в Вене, бывал раньше в Америке. На тот момент ему было где-то 68 лет. Но выглядел он не более чем на 60. Был он поджарым, подтянутым мужчиной с живым умом и хорошим чувством юмора. В свое время Вася и Леша при визите в Берлин подарили нам книжку «Словарь воровского жаргона». Эта довольно смешная книжка, где еще и татуировки зеков расшифровывались лежала на углу моего рабочего стола. И вот однажды эту книгу заметила Марина. Она схватила ее в руки, быстро и с интересом полистала. Потом и говорит: «Откуда это у вас? И зачем это вам». Костя ей во ответ сообщает: «Вынуждены изучать и даже сдаем зачеты. Ты помнишь видела у нас в офисе несколько раз старика? Ты знаешь кто-это? Лучше тебе и не знать. Это страшный человек – уголовник, который провел в тюрьмах более 30 лет. Ты думаешь это все наше? Это все его, а мы у него работаем. Если что не так сделаешь может и зарезать». У Марины не лице смешались ужас и удивление. Да, он же такой маленький, и очень интеллигентный с виду? А Костя продолжает: «Это все маскировка. Он очень матерый уголовник, авторитет. Требует, чтобы мы в совершенстве владели воровским жаргоном. Говорит – пригодится».



Потом, конечно мы ей рассказали, что это была шутка. Но, напугана она была реально. Знал бы добрейший Дмитрий Алексеевич, как его скромной персоной напугали человека.